– Извини меня, Эксфо, – с легким раздражением в голосе сказал Роб, – но я знаю, как важны экзамены. Я уже решил пройти дополнительный семинарский курс, чтобы компенсировать дисциплинарное взыскание.

Эксфо кивнул своей круглой головой.

– Похвальное отношение к учебе. Но твои усилия могут оказаться тщетными.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты, наверное, предполагаешь, что новый ученик, Шарки, больше не будет причинять тебе волнений. Я изучал эту проблему в течение семидесяти пяти лет, исключая те периоды, когда меня подвергали регулярно проводимым капитальным ремонтам. Я разбираюсь немного в природе человеческих чувств.

«Сейчас последует еще одно наставление», – подумал Роб. Воспитатель выключил записывающее устройство в компьютере и заговорил более тихим голосом.

– Поведение Шарки сегодня утром было скверным. Однако причины такого поведения вполне понятны и объяснимы. Он скорее всего будет продолжать изводить тебя.

Роб угрюмо посмотрел на Эксфо.

– Ничего, не беспокойся. Я не позволю Шарки лишить меня самообладания.

– Замечательная идея.

– Ты считаешь, что я не смогу следовать ей?

Эксфо моргнул.

– Нет, я просто хочу сказать, что, как только человек дает волю своим эмоциям, возникают чрезвычайно сложные проблемы. Шарки потерял отца при невыясненных трагических обстоятельствах. Правильно или ошибочно, но он считает твоего отца и, что совсем нелогично, тебя – виновниками случившегося.

Роб внезапно почувствовал желание оправдаться.

– Эксфо, я прямо не знаю, что делать. Я уверен, что мой отец не виноват. Но никогда не смогу доказать этого ни Шарки, ни кому-либо другому.

– А есть ли необходимость в таких доказательствах?

– Ее не было до сегодняшнего дня. А теперь – я не знаю. Я жил с этим долгое время…

– Если точно, семь лет.

– Эксфо, что тебе известно о судьбе «Маджестики»?

– Все то же, что написано в официальных документах. Эти сообщения поступили вместе с тобой на Деллкарт-4 как часть твоего личного дела.

– Ты не говорил мне об этом раньше.

– Раньше не было такой необходимости, так как эти сведения никак не связаны с твоей учебой, – глаза Эксфо снова мигнули.

– Наверное, мне будет полезно поговорить с воспитателем Шарки, по-моему это Экснайн. Быть может, ему удастся убедить Шарки, что его обвинения необоснованны.

«Вот здесь-то и вся суть проблемы, – подумал Роб. – Они могут быть не необоснованными». В ту же секунду Робу стало стыдно, что он позволил себе засомневаться.

Эксфо нажал несколько желтых кнопок на клавиатуре. Послышался жужжащий звук. Меньше, чем через минуту, выскользнула еще одна карточка. Эксфо ознакомился с ее содержанием и сказал:

– Я запросил в библиотеке данные об исчезновении «Маджестики».

Роб нахмурился.

– Я могу рассказать все, что тебе нужно.

– Не сомневаюсь, что можешь. Но хочу, чтобы ты согласился на небольшой опыт. Если Экснайн сможет убедить Шарки вести себя спокойно до конца четверти, я ожидаю от тебя такой же сдержанности.

На какое-то мгновение Роб рассердился, но отнесся с вниманием к намеку Эксфо и воздержался от возражений.

Эксфо старательно читал текст на карточке:

– К тому времени, как произошел несчастный случай после старта с планеты Далекая звезда семь лет назад, освоение сверхсветовых кораблей насчитывало всего около тридцати пяти лет. Механизмы их управления находились все еще в стадии разработки, и не исключена была возможность ошибки, несмотря на довольно хорошо сконструированные устройства обеспечения безопасности. Для расчета чрезвычайно рискованного маршрута по гиперкосмосу требовалось сочетание мыслительных способностей человека с возможностями компьютера, установленного на ССК.

– Это приводило к тому, – добавил Роб, – что и капитан, и компьютер были ответственны за принятие решения. Так происходит и сейчас.

– Поэтому командир и тогда, и теперь не один в ответе за проделанные вычисления.

– Да, но только командир может допустить ошибку.

– И компьютеры могут ошибаться, – возразил Эксфо.

– Возможно, один раз в триллион лет, если вдруг выйдут из строя все приборы безопасности.

– Согласен. Вот почему, Роб, самой вероятной причиной катастрофы с ССК является просчет человека. Здесь еще сказано, что до «Маджестики», стартовавшей с Далекой звезды, таким же образом исчезли еще два ССК. Других неопровержимых фактов тут больше нет, – Эксфо ткнул состоящим из трех частей металлическим пальцем в карточку. – Автоматическая станция слежения Филекса, находящаяся на расстоянии ста десяти миль от космодрома Далекой звезды, видела «Маджестику» в гиперкосмосе всего пять миллисекунд. В эти мгновения, как показали записи на Филексе, кто-то начал программировать коррекцию курса корабля. Но дальше все пусто и тихо. «Маджестика» исчезла в гиперкосмосе, возможно, распавшись на части от сильных ударов.

– Но никто не знает точно, кто осуществлял коррекцию курса!

– Комиссия по расследованию предположила, что это был твой отец, потому что он командовал судном.

Роб резко вскочил с места.

– Точно так же говорит Шарки. Ты тоже хочешь сказать, что решение о ПКК было правильным?

– Хотя, наверное, это жестоко, Роб, но после ознакомления с фактами я прихожу именно к такому заключению.

– И хочешь убедить меня, что мой отец в ответе за гибель двух тысяч людей?

– Хочу, чтобы ты согласился, что такой вариант вероятен.

– Из моего отца сделали козла отпущения! Кто-то другой производил коррекцию курса корабля.

– Кто же?

– Я не знаю. Может быть, произошел сбой в компьютере.

– Почему ты стоишь на этой позиции? Разве у тебя есть факты, которые могут подтвердить твою правоту?

Внезапно Роб почувствовал, что его глаза стали влажными. Усилием воли он сдержал слезы и как можно спокойнее ответил:

– Нет, у меня нет никаких фактов, Эксфо. Я не знаю, что отец не виноват, но я верю в это, потому что – вот так же я сказал и Шарки – потому что он был моим отцом. Он был хорошим человеком. Блестящим специалистом. Помню…

Роб замолчал и снова опустился на стул.

– Разве можно ожидать понимания робота? Отец был воплощением целой семьи для меня. Мама умерла, когда мне не было и года.

– Я знаю, – тихо сказал Эксфо.

– Отец славился прекрасной репутацией в космической… – начал было Роб. Но опять замолчал. Он знал, что все его доводы бесполезны.

– Твоя преданность и любовь достойны похвалы, Роб, – сказал Эксфо. – Если я был с тобой слишком суров, то позволь мне извиниться. Я подверг тебя тяжелому испытанию только для того, чтобы ты понял, что у Керри Шарки есть веские эмоциональные причины для его поведения. Его мотивы так же основательны, как твои. Никто из вас не в силах доказать или опровергнуть правильность вывода о ПКК. Вот почему каждый должен вести себя сдержанно, а лучше всего – забыть о прошлом.

– Шарки не имеет ни малейшего желания оставить меня в покое.

– Мой воспитанник – ты, Роб. А за Шарки пусть присмотрит его воспитатель.

Наступила тишина.

В глубине души Роб осознавал, что Эксфо прав. Ему, Робу, вероятно, придется до конца своих дней жить с ужасным сознанием того, что комиссия сделала верное заключение.

Эксфо встал. Его вспомогательные крошечные моторы в туловище и коленях слегка зажужжали.

– Роб, я согласен улучшить твою отметку по дисциплине, если ты обещаешь в ближайшие недели делать все от тебя зависящее, чтобы вплотную заняться самым главным – успешной сдачей экзаменов. Экснайн и я подумаем вместе, что мы можем сделать для того, чтобы умерить злость Шарки, – Эксфо положил свою металлическую руку на плечо Роба. – Как бы то ни было, независимо от дальнейших действий Шарки, ты не должен забывать о своей личной ответственности.

Эксфо наклонил голову, указывая таким образом, что подошел конец беседе.

Роб отдавал должное мудрым речам воспитателя. Ему, как сказал Эксфо, действительно надо сохранять спокойствие в этой решающей четверти. Помимо обязательных занятий, он должен посещать лекции, на которые начал ходить, как только прибыл на Деллкарт-4. И получить аттестацию по каждому дополнительному предмету. Он не может позволить, чтобы проблемы, связанные с появлением Шарки, испортили ему всю жизнь.